Случай с утюгом.

Я их сразу отметил. Молодые бороды, полосатые шапки – петушки, торчащие бодренько. На одном клетчатая куртка и однотонные треники, старорежимные кеды с резиновым пятачком на боку. На другом бежевое пальто «в ёлочку», брюки из офицерской диагонали, на ногах рыжие, начищенные до блеска туфли фабрики «Скороход».
Один читал «Вестник академии наук». Второй «Ядерные реакторы. Учебник для ВУЗов».
Первый хмурился и губы дул печально. Второй хихикал с детской искоркой в глазах. Перемахнет страницу, вчитается на мгновение, так что взгляд посерьёзнеет – и вновь хихикает. Даже ахает временами. Будто анекдоты пролистывает.
Это меня и задело. Реакторы как-никак. Вопрос серьёзный.
Я рядышком присел.
- Что это вы, - говорю, - так веселитесь? Чего смешного?
Надо сказать – настроение у меня было никудышнее. Утюг у меня сгорел новый. Полдня в магазине простоял и зря всё. Деньги так и не отдали. Идите, говорят. Жалуйтесь хоть президенту.
Потому я к парню с учебником и прицепился. А он – молодец. Другой бы, верно, послал и не глянул. А парень этот улыбнулся мне так, свойски, и учебник развернул. И пальцем в графики:
- Температурный режим, - сказал так просто, что я сразу будто своим сделался.
- И что? – слегка стесняясь, поинтересовался я.
- Это бомба, а не реактор, - он поднял брови. – Школьнику же ясно.
Я на корешок книги покосился. Всё верно. Учебник для ВУЗов. Не показалось.
- Это же где школьники такое читают? – спросил у него осторожно.
Парень как-то поскучнел. Книгу пальцем заложил, но линию свою не оставил:
- Такое, отец, читать нельзя. Это скоро поймут.
А главное – лет десять у нас разницы-то. Какой я ему отец?
- Ты что, парень, - опешил я. – Ты это за что меня стариком считаешь?
- Не обращайте внимания, - откликнулся тут первый, который с газетой. - У него бывает.
- Извините, - проговорил второй и даже покраснел слегка. – Неудобно вышло. Простите.
Я уже лет десять не видел, как люди краснеют. И главное – вот я только из магазина. Врут в глаза торгаши – и хоть бы глазом моргнули. За рупь удавятся. А этот стесняется пустяка.
И тут до меня дошло. С головой у парня плохо. Потому и вежливый.
Отодвинулся слегка. Мало ли что ему ещё смешным покажется.
- Спасибо, - говорю. – Не беспокойтесь.
Как назло тут же я сообразил, что другой читает не сегодняшнюю газету. И не вчерашнюю. А за четырнадцатое апреля. А сегодня – День Космонавтики. Послезавтрашнюю, значит.
- И что, - говорю с ехидцей, - там? В будущем?
Парни дрогнули, переглянулись.
- Нормально, - отвечает, который с газетой. – А что?
- Ничего, - говорю. – Интересуюсь просто. Как у нас там. Что будет.
Думаю – сейчас про цену на колбасу спрошу. Похихикаем. А они опять друг на друга поглядели.
- Так заметно, да? – который с учебником проговорил. – По одежде, да?
Думаю – дурачатся парни. Ну и, чтобы разговор поддержать:
- Приоделись, - говорю, - как на КВН. Так сказать – академгородок восьмидесятых на природе. Ми-ла-я моя-а, солнышко лесно-ое…
Они опять друг на друга смотрят. Который с учебником бледнеет. Говорит товарищу своему:
- Там на фотографиях дат не было. А деду вроде за сорок, я и подумал…
Другой только вздохнул. Ногу на ногу закинул. И говорит:
- С колбасой нормализуется, товарищ. По два двадцать докторская. По три пятьдесят сервелат. С пятьдесят второго года.
Тут у меня челюсть отвисла. Ненадолго так. Я её рукой вернул. Весёлые, думаю, хлопцы попались, повезло. И мысли читают, и в части колбасы излагают захватывающе. Так мы до моего Бутово незаметно долетим.
- Сами-то, - говорю, - из какого года будете?
- А вы никому не скажете? – поглядел парень с учебником доверчиво.
- Нет, - я щелкнул большим пальцем себя по верхнему резцу, как научили девяностые годы. – Зуб даю.
Другой тряхнул свою газету так, что по ней расплылись разноцветные волны и побежали, как на экране буковки, много, целый рой.
- Как зовут вас? – спросил он вежливо.
Думаю – а чего врать?
- Калугин. Егор, - отвечаю.
Там ещё буковки пробежали. Не разобрать ничего, мелко больно.
- Врёт, - прочитал парень. – Скажет.
- Ай-яй-яй, - покачал головой второй. – Поверят?
- Не поверят. Он – фантаст.
- Фантаст?
И оба как-то дружески на меня поглядели.  С уважением. Мне даже неловко стало. И тут же соображаю – ёлки-палки! А ведь у меня всего один рассказ пока начат, я его даже жене не показывал. Откуда им знать?
И с дрожью в голосе:
- Так из какого года, ребята?
- Из шестьдесят первого, - поглядел доверчиво, который про реакторы читал, уточнил. – Из две тысячи шестьдесят первого.
Я ахнул. А в голове вдруг просто дыра образовалась – и спросить бы о себе, о детях, так ведь нет!
- День Космонавтики, - говорю, - отмечаете там?
- А как  же, - который с газетой улыбнулся. – Красный день календаря в Союзе.
- Давно бы так! – и тут до меня дошло. – Где-где?
- В Советском Союзе.
- В будущем? – только и выговорил.
- Ага, - отозвались оба.
И как-то на меня поглядели тепло. Сочувствующе так. Ну, будто на инвалида. Из своего будущего.
- Врёте, ребята, - не поверил. – Как же? Союз ведь развалился вон когда ещё...
- Все хотели в Союз, - как само собой разумеющееся сказал который с учебником.
- Нахлебались, - подтвердил другой.
- И как… там? – выдохнул я едва.
- Нормально, - парень сложил свою газету. – Бесплатное образование. Бесплатная медицина. Молодым дорога, а старикам – почёт. И все строят светлое будущее.
Поезд наш тут замедлился. И понял я, что они сейчас уйдут.
- А в мировом масштабе как? – сжал кулаки. – Что НАТО?
- Сотрудничаем. Совместная программа освоения космоса, - он кивнул на приятеля с учебником. – Вот, Виктор вчера только с Марса вернулся. Города поднимают.
В окнах показались огни станции. Парни поднялись.
- Долго ждать-то ещё? – последнее спросил я. – Когда?
- Скоро, - сказали они и вышли.
На конечной вышел и я. Побрёл домой улицами ларьков. Мимо громадин торговых центров. Мимо здоровущих плакатов «Один зуб всего да двадцать тысяч» и «Купи квартиру – бейсболка в подарок».  Мимо поющих о кукушке одноногих молодых ветеранов. Мимо старушек со слезящимися глазами и протянутыми стыдливо пластиковыми стаканчиками. Мимо развязно гыгыкающей молодёжи с пивом. Мимо спивающихся мужиков, считающих мелочь.  Мимо замученных нуждой. Мимо уставших ждать.
И думал – верно, ведь. Все хотят в страну, где можно чувствовать себя человеком.  Где с уважением. Где молодежь умеет краснеть. Где не за рупь, не за два, а – за Родину. Где молодым дорога, а старикам – почёт.
- Скоро, - повторял я себе.
И легче мне становилось с каждым шагом.И черт с ним, с утюгом. Когда впереди светлое будущее.